В Прокопьевске танцуют киборги. Пока – только на сцене драмтеатра. Режиссёр Данил Чащин поставил пьесу Марины Зелинской «Хуманитас Инжиниринг». Спектакль называется «Киборг, I love you». У Высоцкого была серия песен про любовь в разные эпохи: каменный век, средние века, эпоха Возрождения. Пьеса Зелинской – про любовь в постиндустриальную эпоху, а спектакль Чащина – о невозможности любви.

В блоге «Петербургского театрального журнала» опубликовали  отзыв на спектакль. Приглашаю перейти по ссылке. Текст нынешний – дополнения, скажем так, общего характера.

Сцена из спектакля «Киборг, I love you». Фото – архив Прокопьевского драмтетра

Не мог не вспомнить, что само слово «робот» придумал драматург – Карел Чапек, написавший пьесу «Р. У. Р.».

В массовом сознании представление о роботах менялось. Вот какую периодизацию предлагаю:

1) Появятся роботы, и будут вместо людей выполнять самую тяжёлую, грязную и опасную работу.

2) Появятся роботы, и постепенно подчинят себе человечество.

3) А мы сами и есть роботы!

В смысле, живём по однажды заданной программе, и не в силах эту программу изменить. Наши действия повторяемы, поступки предсказуемы. То есть роботы всё-таки завоевали мир, только не тем способом, который виделся писателям-фантастам лет сто назад.

И ещё одна не новая мысль: будущее уже наступило, хотя мы этого не заметили. Лет тридцать назад никто бы не поверил, что персональные компьютеры, интернет, мобильные телефоны и прочие мультимедийные чудеса станут общедоступны. Увидев всё это, человек из 1987 года воскликнул бы: «Фантастика!». Так что вот она, фантастика – вокруг нас… Почему никто не радуется?

Моя любимая цитата из «Записных книжек» Ильи Ильфа: «В фантастических романах главное это было радио. При нем ожидалось счастье человечества. Вот радио есть, а счастья нет». И ещё из ильфовских «Книжек»: «Шел Маяковский ночью по Мясницкой и вдруг увидел золотую надпись на стекле магазина: “Сказочные материалы”. Это было так непонятно, что он вернулся назад, чтобы еще раз посмотреть на надпись. На стекле было написано: “Смазочные материалы”». Сказок и чудес, к сожалению, не бывает. Об этом почти вся философская фантастика. И об этом пьеса Марии Зелинской.

По большому счёту, пьеса эта даже не фантастическая. Вот выдержка из интервью с американцем (это не из пьесы; это реальный, непридуманный человек), женатым на  своей силиконовой секс-кукле по имени Сидори: «Если бы я мог получить роботизированную версию Сидори, то это было бы просто идеально. Я люблю кукол, они прекрасны, но я бы всё-таки предпочёл робота, который бы сильно напоминал человека. Она могла бы подвозить меня, мы могли бы ходить в кино, на концерты, в музеи, как-то общаться вне моего дома. Я бы не переживал, что она мне изменит, мы бы были друг другу верны. А ещё она бы не состарилась и могла бы заботиться обо мне в старости». Кавер-версия мифа о Галатее и Пигмалионе.

Генная инженерия; компьютерные программы, которые обыгрывают в шахматы чемпионов мира… Киборгов (таких, какими их представляли в голливудских фильмах лет двадцать назад) производят уже сегодня. Вот что сообщает «Википедия» — ценный ресурс!)) – «В Японии не прекращаются разработки роботов, имеющих внешний вид, на первый взгляд неотличимый от человеческого. Развивается техника имитации эмоций и мимики «лица» роботов. В июне 2009 года ученые Токийского университета представили человекоподобного робота «KOBIAN», способного выражать свои эмоции — счастье, страх, удивление, грусть, гнев, отвращение — с помощью жестов и мимики. Робот способен открывать и закрывать глаза, двигать губами и бровями, использовать руки и ноги». Насколько понимаю, пока таких роботов не выпускают в промышленных масштабах, но американец, влюблённый в силиконовую куклу, доживёт до тех времён, когда осуществление его мечты будет любому по карману. Запущены же в массовое производство роботы, как две капли воды похожие на домашних животных. Их, к тому же, не надо выгуливать и кормить. Лучше живых!

Впрочем, в пьесе Зелинской и в прокопьевском спектакле «киборгизация» реальности никак не подчёркивается. Да, грань между людьми и киборгами почти стёрта. Но история не про фобии, связанные с развитием научно-технического прогресса, а про кризис межличностных отношений.

Позже опубликую в «Новом Кузбассе» интервью с режиссёром прокопьевского «Киборга» Данилом Чащиным. Ещё один соавтор спектакля – хореограф Наталья Шурганова, поставившая танец робоженщин.

Сцена из спектакля «Киборг, I love you».

Шурганова – очень известный в театральном мире человек. Спектакль режиссёра Романа Феодори «Мамаша Кураж», в работе над которым принимала участие Шурганова, удостоен специальной премией жюри фестиваля «Золотая Маска». Шурганова ставит не «танцевальные номера» в привычном смысле слова, а, скорее, пластические этюды. Благодаря Шургановой, в прокопьевском спектакле пластика является столь же важным средством художественной выразительности, как и слово. Отмечу, что актёры, занятые в главных ролях, играют людей, а не роботов. В пластическом рисунке ролей нет никакой механистичности, дискретности (сегодня такое представление о киборгах выглядело бы анахронизмом). А пластический этюд, поставленный Шургановой, не имеет ничего общего с брэйк-дансом.

Режиссёру недавно исполнилось двадцать восемь. Хореографу и художнику-постановщику, насколько понимаю, тоже меньше тридцати. И спектакль они поставили очень современный.

И Мария Зелинская, написавшая пьесу, — их ровесница. К слову, в Кузбассе она принимала участие в работе над проектом, итогом которого стал спектакль «Мирение», выдвинутый на «Золотую Маску». Кроме того, Зелинская — участник целого ряда социальных проектов: социально-культурной реабилитации заключенных «Арт-Амнистия» и «Тюремного театра», драматург проекта для детей и подростков «Класс мира» (Сочи), педагог проекта для пожилых людей «Серебренный век» в доме престарелых (Тольятти) и проекта «Go ball» в интернате для слепоглухонемых детей и подростков (Сергиев-Посад). Об этом интернате она написала текст «Дом слепоты» (почему-то не могу сделать гиперссылку, но в интернете этот текст есть). Он, разумеется, не имеет отношения к пьесе о киборгах. Но, пожалуй, это один из лучших публицистических текстов, которые мне доводилось читать.