Это стало одним из величайших несчастий в истории человечества: женщин никогда не ценили за их таланты, и им пришлось постепенно прятать их подальше внутрь.
Поскольку отсталую женщину ценили больше, то быть глуповатой было выгоднее. Ей всего лишь нужно было иметь красивое, пропорциональное тело и быть глупой, больше ничего от нее не требовалось. Женщина должна была быть просто коровой, без разума, без проникающей осознанности. От нее ожидалось именно это, в противном случае мужчина чувствовал бы себя смущенным, оскорбленным.
Веками женщины усваивали эту хитрость: правило игры заключается в том, что женщине нельзя показывать свои таланты. Умная женщина должна была притворяться глупой. Женщина с богатым творческим потенциалом вынуждена была бездействовать.
Ей нужно было ограничивать свои интересы решением мелких домашних проблем: гостиная, кухня и тому подобное. Ей нельзя было делать то, что могло бы оскорбить эго мужчины: ей запрещалось писать стихи, заниматься живописью, скульптурной лепкой. В этом случае мужчина будет чувствовать свою неполноценность.
Это мужское эго не позволяет женщине иметь свое мнение... а ведь женщина наделена такими редкими качествами, которые не свойственны мужчине, тем более в таких пропорциях. У женщины лучше развито чувство интуиции; у мужчины лучше развит интеллект. Естественно, мужчина больше ценит интеллект. У него развит интеллект, поэтому он и ценит его, осуждая интуицию. Он называет ее слепой верой, чепухой, глупостью, суеверием. Мужчина осуждает интуицию, потому что сам лишен ее.
В средние века женщины, которых называли ведьмами и сжигали живьем, обладали особой проницательностью. Мужчины не могли смириться с этим, церковники не могли смириться с этим. Церковь оставалась под властью мужчины, все христианское общество было мужским. В Святой Троице нет ни одной женщины, вся иерархия — мужская.
Это была, по существу, не охота на ведьм, а охота на женщин. Однажды, когда человечеству станут известны правдивые факты истории, всем станет ясно, что эта кампания была отнюдь не против колдовства. Колдовство не имело к этому никакого отношения, это была травля женщины мужчиной. Это была борьба: интеллект против интуиции, логика против иррационального, но очень мощного ума.
Ведьм сжигали, убивали, уничтожали, мучили, и страх заставил женщину закрыться от всего мира, уйти в себя. Женщина стала бояться! Если женщина проявляла какие-нибудь способности, то ее обвиняли в том, что она ведьма. Если же мужчина блистал талантами, то его возводили в святые. К нему относились как к чудотворцу, а женщину воспринимали как ведьму. Женщина была в руках дьявола, а мужчина был особо отмечен самим Богом... за одни и те же способности!

Добавлено (12.08.2010, 19:55)
---------------------------------------------
У каждого человека есть слабости, а у женщин их просто уйма. Не говоря уж о том, что у представительниц «слабого пола», на самом деле способных выдер-живать в течение долгих часов мучительные боли, есть один не истребленный эволюцией «основной инстинкт» - материнский инстинкт. Это у мужчины ос-новной инстинкт сродни макаковому, это для мужчин один отбитый молотком пальчик становится опять же нашей, женской, головной болью едва ли на неделю.
На просьбу отодвинуть шкаф от стены, чтобы я могла убрать накопившийся слой пыли, неизменны жалобы на боли в спине, или еще в каком-нибудь не менее важном члене его организма. Глядя на это бледное, полное снобизма существо, занимающееся исключительно интеллектуальным трудом, я невольно жалею о том, что до сих пор не сменила ориентацию, а рука сжимает пылесос и снедает меня мечта упаковать в мешок для пыли этого… «мужчину».
Интересно, а если мужчину бы да на родильный стол? Каково, когда тебя рвут на куски изнутри, а после зашивают без анестезии, а еще после, тот же муж-чина, ссылаясь на тоску по женской ласке, начинает домогаться в первый же ме-сяц послекесаревой жизни. Здорово, когда по квартире ползунки и пеленки, и не-возможно понять, как столько отходов может быть от одного младенца, а на тебя орут, что ты мешаешь работать…
К счастью, этого мне еще не довелось пережить – я свободна от фактической ответственности, и вправе указывать на дверь любому, прикрикнувшему на меня: иди, воспитывай другую. Мама укоряет: «да как можно раскидываться мужиками в наше время дефицита?!». Эх, мама, да что ты понимаешь? Посмотри на моих ук-рощенных подруг, несущих продукты авоськами! Они забыли о предназначении чулок, редкая из них умеет водить машину, и уехать первым поездом в малозна-комый город - для них из области фантастики, а их мужья «гуляют» на сторону и, безусловно, «вострят лыжи» ко мне. Для меня это в порядке вещей: я указываю на дверь мужчине, зная, что завтра он придет к уже занятой кровати, и уверена, что на мой век мужчин хватит, - потому что я – сильная.
Но у сильных женщин свои слабости – они любят слабых мужчин. Напри-мер, я питаю нежные чувства к некрепким мужчинам, так сказать нищим духом в брюках. Вернее, я не то что бы их любила, а просто они приходят ко мне и, как человек глубоко гуманный и способный к сопереживанию, я считаю своим долгом делать их счастливыми. Вот не так давно, где-то с полгода назад, появился один из них. Бросил ботинки с рваными шнурками в прихожей, возле подставки для обу-ви, развесил мокрые носки на батарее, и за счет умилительных дырочек на их пят-ках окончательно воцарился в моем сердце. Обжился и слегка обнаглел. Мотор засбоил, и я влюбилась, как всегда на основе жалости, – сработал нерастраченный материнский инстинкт.
Теперь он постоянно меня критикует. «Зачем ты отрезала длинные светлые волосы?» - попробуй, объясни, что прическа является отражением характера. Да потому что я ощущаю себя брюнеткой с короткими волосами, и когда мы позна-комились, была уже такой. Пережиток первобытнообщинного строя: женщине нужны волосы, чтобы мужчине проще было волочь ее в свою пещеру.
Почему я такая агрессивная, с чего я взяла, что имею право решать все сама, даже за себя, а уж тем более за него. Если в первые месяцы я, чрезмерно избало-ванная мужским вниманием, слышала только комплименты выдающимся частям моего тела, и считала любезности чем-то само собой разумеющимся, то сейчас, их, уже приевшихся, по его мнению, сменили едкие замечания в адрес отдельных мо-их достоинств: слегка худовата, нескладна , и откуда у только меня такая стран-ная фигура Граций, давным-давно вымерших, и вообще я вся какая-то несуразная. Это я-то, подрабатывающая натурщицей и окончившая в свое время курсы мане-кенщиц!
Если раньше я была просто умницей и служила предметом гордости перед его друзьями, то теперь я слышу, что женщина не должна быть слишком рассу-дительной, иначе мужчина выглядит на ее фоне несколько ущербным – совер-шенно случайно я оказалась умнее его единиц этак на двадцать по шкале измере-ния интеллекта. Но я же не виновата – не надо было меряться!
Как не виновна, впрочем, и во врожденной способности побеждать, наступая по дороге к вершине на головы стоящих впереди. Милый, но ты же сам сунул ма-кушку мне под каблук! Так на что ты жалуешься?
Его самолюбие тешило, что рядом с ним сильная, уверенная в себе женщина, - одно плохо, что приобретя меня он выяснил пренеприятнейший факт, что сам является полной противоположностью: после одиннадцати он наглухо запирал дверь и включал телевизор на полную громкость, создавая иллюзию присутствия толпы, а в это время на другом конце города, подзаправившись пивом, в компа-нии байкеров я рассекала городское пространство, ускользая от ГИБДД, не утру-ждаясь мыслью: «а не тупик ли в конце той улочки, в которую я так бодро заеха-ла?».
Он постоянно сетовал. Ныл. А я обязана была объяснять почему под пальцы подворачиваются кнопки каналов, где регулярно транслируют клипы латинского грызуна Рикки Мартина: неужели я не знаю, что это портит настроение возлюб-ленному (слово-то какое! Наверно, от выражения «Возлюби ближнего своего»). Я была грелкой, нянькой, психологом, командой поддержки. Избавив от комплекса неполноценности, я предоставила ему свободу, так как пока была не готова узако-нить отношения. Он тут же ушел к другой. Но контраст между мной и ней ока-зался настолько сильным, и он настолько привык, что за него все решают, что не-везучий «кидальщик» быстро одумался, и вновь стал правильным. Уткнув лицо мне в колени, он жаловался на неудачливость, на врагов, на одиночество, а я вы-тирала его очки носовым платком. Все было хорошо, до поры до времени…
Потом он решил сдать на права. Когда он прочно завис на финальном экза-мене, я позвонила знакомому, и попросила уладить проблему. Проблема улади-лась, но когда он узнал об этом случае, то, выкрикивая что-то про ущемление мужского достоинства (а оно у тебя когда-нибудь вообще было?), собрал вещи и ушел еще к кому-то. Я узнала его новый адрес, написала его имя на собачьем ошейнике, и подбросила под его дверь, - ярость была просто необыкновенная! Апогея достиг конфликт тогда, когда я подала с одним другом фиктивное заявле-ние в ЗАГС, а возлюбленному прислала приглашение на свадьбу и письмо, в кото-ром сообщила, что выхожу замуж, но мужу буду изменять, так и быть, только с ним. Может я и дрянь, но, черт побери, как приятно утереть нос желавшему уни-зить тебя!
Была у меня подруга, тоже считавшая себя до недавнего времени сильной: у нее был обеспеченный муж, собственная квартира, в которой она обычно встреча-лась со своими любовниками, которые менялись так часто, что я не успевала за-помнить ни одного лица, хорошо помню только негра – здоровенного атлета, от которого за километр веяло мужской силой, и от которого я предпочитала дер-жаться подальше, дабы эта сила не приложилась ко мне. Но смотреть на него было приятно – не скрою. Она считала себя венцом творения, и многие с ней соглаша-лись. Муж находился в состоянии влюбленной эйфории около пятнадцати лет, пока не появилась другая женщина – более сильная и самоуверенная, а главное – более молодая!
Райская жизнь закончилась. Сначала подругу сняли с перил шестнадцатого этажа, а после трехнедельной депрессии она вскрыла вены. В больницу не пришел ни один из поклонников, и только мы вдвоем с ее бывшим мужем присутствовали на пышных похоронах. У гроба в крематории отрыдала мать самоубийцы, а уже на могиле плакал слабый мужчина, нашедший в себе силы вернуться хотя бы по-сле.
Тогда я впервые подумала о том, а не проявляется ли сила именно в способ-ности человека пойти первым на примирение? Нельзя разбрасываться людьми и относится к ним, как к вещам.
Однако, каждое утро, открывая дверь, я жду, что на пороге, окончательно по-коренный и укрощенный, будет сидеть он. Вечерами же я готова приползти к его двери сама. Но я не сломаюсь, я выдержу: я же сильная, а слабые мужчины любят сильных женщин. Кто же из нас сильнее: он в своей слабости, или я – уязвимая в своей силе, - пока осталось загадкой.

Добавлено (12.08.2010, 23:08)
---------------------------------------------
Р.S.Не давайте себя "ломать"...Не будьте ни второй,ни даже первой-будьте единственной!
Но порой оставляйте свои крылья в стиральной машинке,а нимб ставьте на подзарядку!
Живите так,чтобы вас было трудно найти,легко потерять и невозможно забыть!
Не бегайте за ними,чтобы ваши каблуки не сломались,а корона не свалилась!
Будьте для них наркотиком, Чтобы без вас они умирали от ломки, а с вами от передозировки!